НАЧАЛО ПУТИ

Собинка обязана фабрике всем: и  своим основанием, и становлением, и  развитием, и упадком. И это правда.  Вот если Лакинск (Ундол) или Ставрово возникли задолго до промышленной революции середины ХIХ века как крупные торговые и ремесленные поселения, то с Собинкой все по­другому. Здесь жители появились одновременно с закладкой в мае 1858 года первых корпусов текстильного производства братьями Лосевыми, Лукой и Матвеем. Через четыре года возникло товарищество «Собинской мануфактуры», в него кроме Лосевых вошли фабриканты Никитин, Миндевский и Бакин. Впрочем, более подробней и точней историю первых лет предприятия можно узнать в Собинском  краеведческом музее, расположенном в центре города по адресу: ул. Димитрова, 3. Там прекрасная экспозиция и очень опытные сотрудники, которые с удовольствием вам все расскажут и покажут.

Вообще надо отдать должное, как быстро и динамично развивался фабричный поселок в те годы. Текстиль, по сути, оказался «золотым дном». Возводились не только производственные сооружения, строилась, как сейчас принято говорить, социальная инфраструктура. Школа, больница, богадельня, бани, жилье для ИТР и рабочие казармы, пресловутые «коридоры». Кстати, последние по тем временам соответствовали мировому стандарту комфортного и доступного жилья. Да не улыбайтесь, именно так и было, ведь в них переселялись из полуземляных изб с бычьим пузырем на окнах самые бедные крестьяне из всех окрестных деревень. А в казармах централизованное отопление по воздушным каналам, кубовая, где круглосуточно выдавался кипяток, кухни с дровяными плитами. Да и архитектурный дизайн покраше современных серых панелек.

СИЛА РЕВОЛЮЦИИ

Но история историей, а мы поступим по названию книги, вышедшей в свет к столетию фабрики, и пройдем «сквозь годы». Революция и нагрянувшая вслед за ней советская власть ускорили развитие текстиля. Примечательно, что собинские ткачи и прядильщики наряду с рабочими ковровских заводов стали в эти годы локомотивом общественных преобразований в  губернии. Во Владимире и прочих старинных городках основной движущей силы революции – пролетариата ­ почти не было. В основном там жили мещане и чиновники, так сказать мелкобуржуазный элемент. С ними в новую жизнь быстро не шагнешь. Вот и ездили наши красные активисты устанавливать новый порядок по округе. Все как положено: на повозках, с винтовками и пулеметом ­ для пущей убедительности.

Об особой роли собинцев в те бурные годы свидетельствует памятник Карлу Марксу на центральной площади. Установлен он в 1923 году на средства рабочих фабрики. Бюст автора бессмертного «Капитала»,  венчающий монумент, был отлит на одном из подмосковных заводов в обмен на металл от колоколов, снятых с местной церкви Воскресения Христова. Такие вот были времена. Кстати, местные старожилы замечают, что в связи с событиями последних десятилетий в нашей стране, взгляд Карла Маркса становится все более хмурым, и он все ниже опускает свою голову. Есть, конечно, от чего ему расстраиваться.

ВОЙНА и РАЗВИТИЕ

В военное лихолетье текстильщики, точнее в основном текстильщицы, так как большинство мужчин забрали на фронт, трудились не покладая рук. Лозунг «Все для фронта, все для победы!»  не был просто словами, он был повседневной жизнью собинцев. Жизнью тяжелой, подчас беспросветной, но с надеждой на победу и светлое будущее. Победа была завоевана, со светлым будущим время несколько подзадержалось. Половину страны  восстанавливали из руин, на это надо было найти, а точнее заработать огромные средства. И фабрика работала, перевыполняла планы, досрочно завершала пятилетки. Сейчас это можно описать одним предложением, а сколько это трудов, здоровья, судеб людей в реальной жизни. На целое многотомное издание.

В 1976 году фабрика «Комавангард» была награждена орденом Трудового Красного Знамени. По сей причине в город состоялся визит высокого правительственного начальства. Начальству предприятие понравилось, а вот увидев ужасающие условия, в которых  живут его работники, оно испытало по меньшей мере шок. «Корридоры», бараки, ветхие лачуги без элементарных удобств никак не вязались с орденоносным коллективом. И была принята программа по массовому строительству жилья для работников «Комавангарда» и развитию городской инфраструктуры. Справедливости ради отметим, что тогда, в хрущевско­брежневский период, строительство велось повсеместно и в больших объемах, причем не только в крупных и средних городах, но и в малых. И начали в городе как грибы после дождя расти новые микрорайоны, административные здания и всякие коммунальные объекты. Фабрика тоже прирастала и площадями, и объемами. Она стала одним из крупнейших предприятий отрасли в стране. Город всецело зависел от флагмана текстильной индустрии. Жилье на 80 процентов на балансе предприятия, детские сады, стадион, клуб, спортивные секции, парк, водно­моторная станция, коммуналка. В общем, город равнялся фабрике. Директор гиганта по значимости и влиянию был куда большим человеком, чем тогдашний мэр, именуемый председателем горисполкома. Он мог решать не только производственные дела, но и предоставлять жилье, помогать по бытовым вопросам. Недаром первая иномарка появилась в 1990­м  у гендиректора, а не у первого секретаря горкома.  Пиком или расцветом фабрики стали восьмидесятые. Прошла модернизация, а с ней и расширение производства, увеличился штат работников. Для утоления кадрового голода приходилось завозить молодых девчонок со всего Союза. Жили они в общежитиях, в народе именуемых «курятниками», а девчат соответственно называли более ласково ­ «курочками». Это без обиды. Вместе с градообразующим предприятием расцветал и город. Нет, он, конечно, и тогда не был Швейцарией, но считался вполне благоустроенным и небедным поселением.

ЧЕРНАЯ ПОЛОСА

И вот грянули лихие девяностые, с реформами и пертурбациями. Распался Союз, а вместе с ним и все хозяйственные связи. Узбекский хлопок оказался за границей, армию, на нужды которой шла основная часть продукции, сократили. А потребительский рынок, напротив, открыли для китайского и турецкого ширпотреба, заявив, что «нам легче купить текстиль нежели его производить».  На тысячи людей, их судьбы и судьбы их семей, по сути, наплевали. Отправили на биржу труда и предложили выживать кто как может. Фабрика вступила в полосу банкротств, сбросила с себя все социальные объекты и обязательства, превратив за несколько лет город в вымирающий населенный пункт.

В начале двухтысячных «Собитекс», так к тому времени именовалась Лосевская мануфактура, обрела нового хозяина. Тот поначалу представлял себя новым Саввой Морозовым, обещал сохранить, углубить и развить. Но против исторического, а точнее социально–экономического течения не выгребешь. Поэтому дело ограничилось постепенным сворачиванием производства, вывозом активов, включая даже такие мелочи, как старинная кованая ограда и рояль, и последующей сдачей небольшой части площадей под торговлю и мелкие производства. Процесс этот шел долго, почти двадцать лет, и, судя по всему, недавно завершился. По крайней мере в статистических отчетах по району графы с произведенными метрами ткани последние год–два не наблюдается. Куда­то запропастился и орден Трудового Красного Знамени, место которому теперь уже точно в городском музее. Может, прочитав это обращение, его вернут. Хотя вряд ли, не тот нынче капиталист пошел, измельчал. При царе городки и фабрики расстраивали, а нынешние хапнут не ими сотворенное ­ и за бугор. Что–то опять к философии скатился, впрочем, куда без нее, слишком уж разителен контраст, глаза режет.

ТРИ ОТРЕЗА

И все же завершу на оптимистической ноте. Прежде всего спасибо всем тем, кто отдал многие годы своей жизни нашей «кормилице». Не буду называть по династиям и фамилиям, боюсь кого­нибудь пропустить и обидеть. Но всех вас в городе знают и уважают. И тех, кто ныне здравствует, и тех, кого уже нет. Фабрика никуда не исчезнет из истории нашей родной с вами Собинки. И даже если на ее месте будет что­то другое, на гербе города останутся три отреза ткани, символизирующие его начало, его исток и начало пути. А какой путь у Собинки будет дальше покажет время. На мой же взгляд, он далеко не завершен и чистых страниц для его описания еще предостаточно.

Владимир Зотов.